1:Имя:
Philip Richard | Филип Ришар

2:Национальность|Город:
англичанин-француз, родной город Милан. | Ныне - Париж.

3:Возраст:
27. 1985/12/17

4:Ориентация:
Гетеро

5:Принадлежность|должность:
Официально: держит небольшую галерею, весьма известную в определенных кругах. Неофициально: торговец наркотиками, торговец информацией. Обладает огромными связями во все различных структурах, в основном, в Милане и Париже, но так же в головных управлениях других городов. Пользуется большим уважением и нередко избегает наказания, если вдруг случается чудо и Филипу предъявляются какие-либо претензии.

6:Способности:
Художник. Так же играет на фортепьяно и гитаре. Довольно неплохо натренирован (сказались годы проведенные среди далеко не элитарного общества) ловкости куда больше, чем силы, но и её хватает. Пытливый ум, прекрасная память, хорошо подвешен язык, развитая харизма, обаяние, умеет заговорить зубы. Имеет задатки дипломата. Чертовский обаятелен и харизматичен. Запросто располагает к себе, умело обходит подводные камни в разговорах. Умеет быть обходительным, прекрасно знает светский и деловой этикет. Привлекает к себе внимание, умеет быть в центре, не теряется на публике.

7:Характер:
Любопытство. Вот основополагающая черта Филипа. Он любопытен, ему интересно всё, он сует нос во всяческие дела, лезет туда, куда не надо, наблюдает, анализирует, делает выводы, а так же ищет выгоду для себя самого. Он получает удовольствие, проникая в потаённые уголки чего-то скрытого от посторонних глаз, но тайны эти хранит бережно, весьма умело держа язык за зубами. Хотя иногда не отказывает себе в удовольствии поставить кого-либо в неудобное положение, предпочитая это проделывать с людьми, так скажем, высшего света.
Он любит торговаться, спорить, отстаивать свою точку зрения. Любит дым куда больше чем воздух. Иногда любит занудничать, до зубного скрежета раздражая собеседника, но сам в такие моменты не теряет самообладания, вызывая сам собой парадокс. Вообще довольно вспыльчив, порой чересчур доставуч и высокомерен. Холерик,переломанный сам собой, но порой холерическая личина прорывается из-под вовсе ненужного Ришару самоконтроля и, что в этот момент ударит в голову - то и будет. От внезапных и резких перемен настроения крайне редко страдает сам, но товарищи эту черту Филипа ненавидят. Любит свою кошку, квартиру и гулять. Из-за частого употребления наркотических веществ периодически становится раздражительным, резким и даже грубым, а после - может надолго уйти в себя, занимаясь самобичеванием и псвевдоразмышлением об истоках бытия.
Много курит, заразительно смеется и умеет быть обходительным. Обладает собственным псевдо кодексом и сводом правил, впрочем, меняет их от случая к случаю. Женщин любит, но серьезные отношения не терпит, ибо поступаться своими привычками не желает. Из-за специфики деятельности обладает хорошо подвешенным языком дипломата, отличной харизмой и весьма недурным обаянием, правда, странным. Одновременно притягивает и отталкивает, больше отталкивает, или притягивает... поди разберись. Из породы тех, кого любят, но совершенно непонятно за что. О себе любит говорить только если это касается работы(её официальной части, естественно) или же кота, остальное - табу. С трудом заводит друзей, но имеет множество знакомцев, которым так или иначе помогал или на которых работал. Репутацией в определенных кругах пользуется дурной, но как владелец галереи является образцово показательным бизнесменом и вообще добропорядочным гражданином. Любит всяческие рукодельные штуковины, фенечки, бусы, браслеты, не любит кольца, но носит в ухе две золотые серьги, хотя часто снимает их.
Высокий болевой порог, в порыве злости боли не чувствует вовсе, но после удачного разрешения конфликта, даже не особо побитый будет валяться и страдать, требуя у кошки внимания и сочувствия к своим царапинам.
В драку лезет по желанию, причем желание может возникнуть спонтанно и нередко был задавлен силой, превосходящей его собственную, после чего зализывал раны, сыпал проклятия, в запахе желал отомстить, но как-то всё сходило на нет, пока совсем не забывалось. Зависим от собственного настроения целиком и полностью, делать что-то наперекор собственным желаниям не будет, упрется так, что не сдвинуть. Вину свою не признает, считая виноватыми других. Обладает "замечательной" способностью выходить сухим из воды. Если захочет, сможет долго терпеть издёвки и подколы, переваривая раздражительность внутри, но если надо будет - плеснет желчными словами и добавит кулаком запросто, уже не заботясь о последствиях.
Любит одиночество, медленно, но верно становясь мизантропом, хотя периодически рвется в общество, вызывая недоумение у кошки. Попав в это самое общество начинает скучать, огрызаться и желает уйти куда-нибудь и принять что погорячее. К алкоголю равнодушен, имеет довольно сносную переносимость.

8:Внешность:
Высокий, около шести футов, поджарый. Рельефность мышц выделана не ярко, но тем не менее, она есть. Кожа светлая. Глаза-хамелеоны, меняют цвет в зависимости от настроения (оттенки - желтый, зеленый, зелено-серый). Ярко выражены скулы, нос прямой, переносица слегка шире. Узкие губы, щеки впалые, но не настолько, что визуально похоже на истощение. Линия нижней челюсти четкая, подбородок выделяется, хоть и не волевой.
Волосы темно-рыжие, выгорают на солнце, спускаются ниже мочек ушей, но до плеч не достают. Вьются. Часто допускает растительность на лице, просто напросто из-за лени бриться.
Кисти рук узкие, пальцы длинные и цепкие, но, что странно довольно изящные.Мимика живая, подвижная, улыбка меняет выражение лица, глаза в зависимости от цвета так же весьма изменчивы. Цвет глаз зависит от настроения. Желто-зеленые глаза или же зелено-серые довольно светлые, выражение их спокойное. Периодически Филип злится, глаза становятся более желтыми, зелень из них пропадает, пока наконец не исчезнет. В периоды хандры, меланхолии или же ломке глаза зеленеют, но это не яркий зеленый, это густой зелено-серый, темный... такой болезненный цвет, как если смотреть на хвойный лес через пелену дождя. Отвратительный цвет, отвратительное настроение. Так же Филип при хорошем настроении активно жестикулирует, заразительно смеется, и щурит глаза. Может громко и рьяно отстаивать свою точку зрения, хмыкать, а так же досадливо морщиться.
В одежде предпочитает джинсы, хлопчатобумажные или льняные футболки и рубашки, если официальный костюм - то точно подогнанный по фигуре. В обуви отдает предпочтение удобству. Любит аксессуары, обычно кожаные и деревянные браслеты, кожаные тесемки на шею. Любит яркие бусины, яркие нитки. В технике предпочитает практичность, но для создания определенного образа на официальные мероприятия небрежно достает из кармана гаджеты из последних разработок.
Внешность аватара: Tom Hiddleston

9:Биография:

Жду. Я прикрываю глаза, ожидая эффекта, я размышляю, оперевшись спиной о кровать, передо мной большое окном, а за окном огромное небо и неохватный город. Я вспоминаю, почему-то всегда, когда эффекта нет долгое время я начинаю вспоминать, анализировать, возвращаться мыслями в прошлое, в котором пытаюсь найти ответы на какие-то совершенно неважные вопросы.
Вот и сейчас, город за окном сменяется совершенно другой картиной, я хочу этому сопротивляться, но эффект даёт о себе знать, меня клонит в сон и "утаскивает" туда, где сновидение мешается с дурманом.
***
Я смотрю на неё, чувствуя, как у меня холодеют пальцы, смотрю, не в силах понять, как моё маленькое сердце может вместить одновременно столько страха, любви и обиды одновременно. Я смотрю на свою мать, сдерживая слезы. В её глазах я не отражаюсь, её глаза почти всегда желтые, горящие какой-то нечеловеческой злостью на меня. Я отползаю, боясь, что она меня ударит, но она редко меня бьет, только смотрит вот так, но это куда хуже. Я наблюдаю, как к ней подходит мой отец, он другой, совершенно. Он кладет руку ей на плечо, разворачивая к себе, а сам смотрит на меня, ласково улыбаясь. В такие моменты я всегда вдруг понимал, что я не один. Вот и сейчас в груди что-то лопается, слезы готовы брызнуть из глаз я резко подскакиваю, убегая по темному коридору к себе в комнату.
Я не знаю, любила ли она меня вообще когда-нибудь, я боялся это выяснять, но периодически очень хотел, каждый раз я убегаю и каждый раз клятвенно заверяю себя пойти к ней и спросить. Но утро приходит, а моё желание так и остается просто... желанием. 
Я люблю цветы, люблю яркие камешки, бусины и меня совершенно до лютого бешенства раздражают мои рыжие кудри. Волосы вьются, лезут в глаза, это ужасно. Я собираю на берегу реки цветные камешки, как будто маленькие гладкие стеклышки. Она зовёт меня, я не хочу идти домой и убегаю в перелесок, уверенный, что не заблужусь, но... заблудился. Темнеет, мне мерещатся чудовища, хищные животные или ужасные монстры. Что это за шорох?! Это отец...  Он несет меня на руках обратно домой и я стараюсь уснуть, потому что боюсь её, боюсь её злости или равнодушия. Она встречает нас на пороге, я претворяясь, что сплю. Я открываю глаза, когда оказываюсь в своей комнате. Она здесь, садиться на край кровати и я замираю, боясь пошевелиться. Она смотрит, смотрит на меня ласково, а затем касается сухими и горячими губами лба и быстро уходит. А я остаюсь, замерев испуганным зверьком под одеялом, я не знаю, что мне делать и засыпаю. 
Я на домашнем обучении, по традиции семьи.  Я пишу, левой рукой держа ручку, я слышу её запах, это какие-то цветы. Я слышу её голос, она объясняет мне что-то, а мне хочется втягивать носом запах её рук и волос, я помню эти запахи, это самое нужное, что есть в моей жизни. Она злиться, а я пытаюсь исправить ошибку в тетради. Входит отец и уводит её, вскоре вернувшись. Он садится рядом и учит меня сам. Язык, чтение, математика. Я понимаю его объяснения, но только потому что он пахнет совсем не так. Она учит меня верно держать вилку и нож, я кривлюсь, не понимая, почему не могу есть руками. Я ношу одежду, которая мне не нравится, она улыбается, а одежда мне кажется не такой уж и плохой теперь.
Мои волосы темнеют, руки становятся более худыми, по-моему я расту. Конечно же! Я стал более вертким, мои пальцы легко переплетают веревочки и цветные нитки в удивительной красоты изделия. Я рисую красками, мне нравятся образы в голове, я смотрю на свои нарисованные миры. Это нравится отцу, он хвалит меня, гладя по голове.
Вечереет, я сижу на ступенях парадной лестницы. Я чувствую, что она стоит позади меня, я знаю, чего она хочет. Солнце клонится к горизонту, я верчу в руках сорванный цветок. Я не оборачиваюсь, не смотрю на неё, я жду, выжидаю, я надеюсь, что она сядет рядом и мы поговорим. Но она уходит. А я улыбаюсь. 
Я не хочу. Я не хочу носить эту одежду, я не хочу её желтых глаз напротив, я не хочу идти туда, куда я не хочу идти! Я не люблю этих людей и не желаю им улыбаться и говорить комплименты её подругам и их идиотам-детям.  Я хочу на зло ей хохотать. Я хочу ходить босиком и сушить найденные цветы. Я хочу приходить домой за полночь, я хочу ездить в город, а не жить в этом элитном районе в преддверия Милана.
Я сбегаю однажды вечером, я добираюсь до города, сталкиваясь с группой подростков. Они смеются, лают на меня, картаво отзываясь. Я Хочу обратно, но упрямо иду вперед, в глубь живущего полной ночной жизнью города. Но они не отстают. Они зовут меня к себе, зовут попробовать что-то. Я поджимаю губы, зло глядя на них. Но иду следом. Они протягивают мне сигарету, а я вспоминаю её глаза. Я улыбаюсь, вдыхая горький, обжигающе-горький дым. Я кашляю, на глазах моих выступают подлые слезы. Они смеются, а мне еловая горечь раздирает горло. А дальше я теряюсь, теряю связь с реальностью. Я что-то пью, рассказываю что-то им, смеюсь и еще курю, мне становится плохо, но я хочу продолжать! Я хочу забыться, хочу уйти от реальности. Мне плохо, меня колотит, а сознание не желает становится моим. Я падаю на крыльце собственного дома, слыша, как выжимает газ привезший меня сюда мотоциклист. Я хочу обратно в жизнь ночного города, я хочу обратно к этим мальчишкам, хочу жить, а не скулить несчастным щенком у ног матери. Я хочу этого. Страх обволакивает, затмевает моё нутро. мне становится холодно.  Я вижу, что на крыльцо выбегает отец, поднимает меня на руки и меня тошнит ему на пижаму.
Сквозь пелену слез я вижу её глаза. В них есть страх, я улыбаюсь, я хочу улыбаться, я хочу, чтобы она боялась! Но она уходит, быстро уходит из комнаты, а меня вновь тошнит. Отец приносит воду, я жадно её пью, но она не задерживается в желудке. Я Пью снова и это опять повторяется. Я очищаюсь водой, вымывая из себя дурман. Меня наполняет отчаяние. Я иду к ней в комнату, мои ноги плохо слушаются, ну и черт с ними. Я захожу и вижу её у окна. Я кричу, я требую ответа, я прошу и молю её. Я вцепляюсь себе в волосы, я падаю на колени, раскачиваясь вперед-назад. Я дрожу от слабости, от обиды и чудовищной боли в груди. Я вижу перед собой отца, но я не хочу его видеть. Я рвусь прочь из комнаты, из дома. Отец держит меня, поднимает на руки и уносит в мою комнату. Он укладывает меня на кровать, касается ласково волос и выходит. Я тяжело дышу, рассматривая узоры на обоях, я знаю, чего я хочу.
***

Я чувствую, как холодный воздух наполняет лёгкие. Открываю глаза, картины прошлого не желают отпускать, но реальность тянет на поверхность бытия. Я достаю табак, вытягиваю ноги, почти касаясь кончиками пальцев холодного стекла. Я смотрю на мир, мир смотрит на меня, я одурманен, улыбаюсь своему едва различимому в бликах отражающихся свеч двойнику. Он умней, хитрей и куда более счастлив, чем я. Хотя, что есть счастье? Если судить по отголоскам прошлого - счастье это искренняя улыбка матери, ласковое прикосновение, случайно сказанная похвала. Но это прошлое, вспоминать о котором я не желаю. Я живу сегодняшним днём, и не собираюсь себе изменять. Сердце моё бьется сильнее, мне становится трудно дышать - побочный эффект. Мне нужна новая порция. Я неловко изворачиваюсь, стараясь не оторваться от пола и тяну руку к прикроватной тумбочке, где стоит свеча. Но рука дрожит и воск капает мне на руку, когда я хватаю свечу. Я чувствую боль и улыбаюсь этому, боль - подтверждение того, что я всё еще жив.
Я ненавижу себя за эти приступы меланхолии, я ненавижу себя за своё прошлое, потому что оно было наполнено хоть каким-то смыслом, а сейчас смысла нет, как нет и желания что-либо делать. Я набиваю трубку, подношу к ней свечу, воск выливается мне на брюки, оставляя на ткани постыдные пятна. Я усмехаюсь, затягиваясь, смотрю на себя в отражении,кривясь - моя улыбка резко меняет выражение лица. Я двулик.  Мне нужна моя кошка, я закашлялся, позвав её, горло свело судорогой, я царапнул паркет ногтями. Но все нормализовалось спустя несколько секунд, дышать стало легче, сознание погружалось в забытье, где невероятные картины фантазии смешивались с реальными воспоминаниями.
***
Мне было двенадцать, когда я сбежал из родительского дома. Это произошло на следующее утро после того, как я вернулся. Я уверенный, что там настоящая жизнь, ушел, стянув из кармана отца сто евро. Я забрал с собой только то, что я сделал сам. Я взял рисунки и сплетенные украшения. Я хотел вернуться сразу же, как только вышел за границы района, но упрямо пошел дальше, думая лишь о том, что моя жизнь начнется как только я войду в город.
Мне потребовалось пять лет, прежде чем я мог  ходить по улицам Милана уверенный в завтрашнем дне. Хотя это уверенность и была зыбкой она всё же была. Уличные мальчишки научили меня основам выживания в городе, хотя первые полгода я часто просыпался ночами, надеясь, что происходящее со мной просто дурной сон. Но сон оказывался явью, это придавало мне тогда сил. Я закусывал удила, упираясь в моменты споров, я отстаивал свои интересы кулаками, хотя чаще мне удавалось решать конфликты словами. Я не забывал учиться, мне таскали книги, а я читал им, зная, что многие этого не умеют. Я наполнял жизнь уличных подростков мирами из книг, а они за это давали мне то, что позволяло моим фантазиям играть более яркими красками. Я крепко сидел на марихуане, но я был наглым и самоуверенным, я был гордым и до неприличия обаятельным. Я отвлекал разговорами добропорядочных женщин, позволяя карманникам делать своё дело. Я знал природу человека, как тогда мне казалось, прекрасно. Я научился играть на гитаре.  Я презирал общество и... что самое главное, спустя пять лет я почти разучился думать о Ней....
Я просыпаюсь в доме, который на эту неделю станет мне прибежищем. Я вижу, как совсем юные ночные бабочки рисуют на своих детских лицах нечто, совсем отдаленно похожее на взрослый макияж. Я хочу им помочь, меня мало заботит моральная сторона вопроса, а ведь немногим из них больше четырнадцати. Я помогаю им, я подбираю цвета косметики, быстро и уверенно подчеркивая их природную красоту. Я знаю, что благодаря мне они получат за свою работу больше денег, а это хорошо. Я рисую сам, чаще на стенах домов, реже на бумаге. Мои рисунки нравятся многим, они яркие, привлекают взгляд. Ко мне подходит один из тех, кто считается здесь за старшего. Он просит меня идти с ним  и я иду. Он говорит, чтобы я взял с собой рисунки, я не задаю вопросов. Мы едем куда-то и в один момент я пугаюсь, что меня везут назад. Но нет, дом куда мы приезжаем совсем не похож на наш. Старший ведет меня коридорами, а после толкает к двери. Я недоумеваю, но стучусь и открываю дверь. Там, в кресле напротив окна сидит мужчина, похожий на худого и больного льва. У него густая грива русых с проседью волос и карие глаза. Он смотрит на меня, держа в узловатых пальцах сигарету. Я вижу закатанный рукав его белой рубашки, вижу на столе шприц. Он зовет меня к себе, предлагая сесть и выпить. Я принимаю из его рук стакан с коньяком, но от предложенной дозы героина отказываюсь. Я не хочу.
Он просит меня рассказать о моих рисунках, и я рассказываю, показывая ему работы. Он улыбается, обнажая крупные желтые зубы точь в точь оскал хищника. Он внимательно смотрит на меня с прищуром, а после предлагает работать у него. Жить в этом доме, ни в чем себе не отказывать, просто рисуя. Я соглашаюсь рисовать, но хочу жить со своими. Убранство дома слишком сильно напоминает мне дом. где я провел бОльшую часть своей жизни. Он соглашается.
Я рисую для него, одурманенный едким дымом. Я рисую, забываясь в этом, я понимаю, что мне не хватало того. Я окунаюсь в краски с головой, не желая выныривать. Я отдаю ему свои работы, получая взамен деньги и наркотики для своих. Я стремлюсь к большему. Я понимаю, что могу делать другое, заниматься другим. Через полгода я переезжаю к нему. Он учит меня, но совсем не тому, чему учат подростков. Он учит меня лукавить и врать в глаза, учит делать комплименты, учит провозить через контроль наркотики, искать распространителей, учит закрывать глаза на многочисленные смерти, учит быть сильнее и выше. Я делаю шаг на ступень ближе к нему, мои амбиции затмевают мне разум. Я быстро привыкаю к новой жизни, я верчусь в водовороте денег, женщин, наркотиков. Я знаю в лицо представителей элиты преступного мира Милана. Я чувствую на себе похотливые взгляды их жен. Я холоден, я умею улыбаться и делать комплименты, я умею разговорить, достать информацию, убедить. Все в восторге от меня, все считаю меня своим парнем. Я знаю, что они врут, они знают, что вру я, мы существуем в закрытом пространстве всесильной лжи.
Я пробую кокаин, а после него не отрываюсь от холста ровно сутки. Я знаю о такой практике, но она пугает меня, я не хочу этого. Я возвращаюсь к марихуане, не желая упускать своё естество. Я зарабатываю и тут же трачу деньги, но я не забываю о тех, кто был со мной в первые пять лет. Я отправляю им деньги, отправляю им наркотики, я ищу молодым проституткам богатые билеты в жизнь. Я знаю, во что им обходится это, я много курю, табачный дым куда слаще и правдивей лживого воздуха.
***

Мягкая лапа едва заметно трогает меня по щеке. Я открываю глаза и вижу светло-зеленые глаза. Я улыбаюсь, запуская руку в мягкую шерсть. Я люблю эту чертовку, я готов дать ей всё, что она попросит, но просит она очень мало, а отдает мне всё. Я трогаю пальцами ног стекло, я смотрю на своего двойника, он прозрачен и в нём отражается ночь. Мне нравится этот лукавый взгляд, мне нравится его улыбка. Я хочу быть им, но какой право я имею им быть? Я прижимаю кошку к себе, прикасаясь губами к её голове. Я слишком далеко зашел в своих воспоминаниях, я навряд ли уже вернусь. Но меня не пугает это. Ведь всё это - уже было.
***

Мне двадцать. Меня знает Милан, а я знаю его. Я собираю вещи, в дверях стоит тот, кому я буду обязан, хотя ненавижу это слово, а так же это состояние. В моих руках билеты в Париж, меня ждёт машина, бизнес класс, а так же помещение, из которого я сделаю галерею. Я закрываю сумку, поворачиваясь к нему. подхожу, протягивая руку для прощального пожатия, но он неожиданно обнимает меня, называя сыном. Это слово режет мне слух, перед глазами возникает Её образ. Но тут же исчезает. Как и объятие. Я выхожу из дома и всю дорогу до аэропорта занимаюсь играми на телефоне. Полёт проходит успешно, я спускаюсь с трапа самолёта. В моих руках бумажка с адресом, и ключи от помещения. Я ловлю такси и говорю название улицы.
Мне требуется два месяца, чтобы оборудовать галерею, и еще полгода, чтобы наполнить её своими работами. Я втираюсь в доверие к местному бомонду, мне помогают знакомые, которые слышали о моей жизни в Милане. Первая выставка становится моим триумфом. Я ликую, я улыбаюсь своему двойнику в зеркале, глядя на него исподлобья, он улыбается мне и начиная с того момента я начинаю ему завидовать. Галерея, выставки, нужные люди, наркотики. Я прихожусь ко двору и через полгода без меня не обходится ни один светский раут. Меня любят женщины, я коллекционирую тайны их мужей, периодически умело продавая их нужным людям. Я помогаю парижским беспризорникам, они распространяют наркотики, которые получают от меня. Я всё еще курю марихуану, изредка прибегая в кокаину. Я рисую, забываясь в своих красках. А затем начинаю играть на фортепьяно. Я хожу учится к милейшей женщине, её нравятся мои руки, которые сильно похожи на руки её погибшего сына. Я улыбаюсь ей, впервые за долгое время сталкиваясь с искренними проявлениями чувств. Я плачу ей за уроки больше, чем требуется, зная, что у неё на руках тяжелобольная внучка. Мне двадцать два года, ей восемнадцать и я совершенно и бесповоротно влюбляюсь в неё. Я учусь вызывать затмение, смех и ветер, слезы и дождь, я разговариваю с ней, я хочу, чтобы она улыбалась. У неё лейкемия и шансов на выздоровления нет. Она смеется, когда мы гуляем по берегу Сены, ночью она идет по перилам моста, я не держу её, зная, что успех подхватить. Она ходит босиком по моей квартире, которую я купил с месяц назад. Она расставляет всяческие вроде как нужные штуки, она смеется, потому что знает, что скоро умрет и умеет жить, как никто иной. Я закатываю штанины джинс, мне нравится так ходить, а ей почему-то нравятся мои ноги. Мы курим марихуану, она просит меня рассказывать ей сказки, когда мы лежим на полу перед огромным окном. Она кутается в теплый свитер, ибо ей холодно. Я смотрю в её глаза, я с головой ныряю в эти омуты. Я хочу, чтобы она жила.
Мы идём из кино, она ест сладкую вату. Я держу руки в карманах, давая ей волю пританцовывать около меня. Я курю, а она просит затянуться. Я усмехаюсь и протягиваю ей сигарету. Мы совершенно, неприлично счастливы.
Она умирает у меня на руках три года назад. Мы были вместе всего год, четыре месяца из которых она провела в постели стремительно сгорая. Я хочу сжать её руку так сильно, чтобы она слилась с моей. Я хочу накричать на неё, хочу затрясти ей хрупкие плечи, я хочу вернуть её назад, я эгоист. Я обнимаю её бабушку, которая поседела за эти месяца настолько, что краска уже не берет. Цыплячьи плечи мадам дрожат и я хочу согреть их тем разгоревшимся костром, что сейчас пылает у меня в груди.
После похорон я возвращаюсь домой. Я пьян, я хочу выпить еще, а затем еще. Моя квартира под самым чердаком, я открываю дверь ключом, но не вхожу, ибо слышу шорох. Я свечу телефоном на лестницу, которая ведет на чердак, два зеленых пятнышка отражают свет. Я делаю шаг, слыша раздраженное шипение. Беру котенка на руки и вношу в квартиру новую частицу себя.
***
Я ласково перебираю шерсть пальцами, глядя исподлобья на двойника в отражении окна. Кошка урчит, прикрыв светло-зеленые, невероятно похожие на чьи-то родные, глаза. Я медленно поднимаюсь, перекладывая её на диван, а сам иду в ванну. Ополаскиваю лицо холодной водой, глядя на наглеца в зеркале. За три года я развил свою галерею, научился играть на фортепьяно и даже купил себе рояль, который стоит посреди гостиной, чаще всего с закрытой крышкой. Я тот, кого многие любят, а так же ненавидят, но не могут избавиться. Я знаю, как насолить доброй половине светского общества, и другой половине моя пропажа будет вовсе ни к чему. Я стягиваю рубашку, бросая её на пол. Мне пора собираться на приём, на часах половина десятого.  Я хочу спать, но вечер только начинается.

10:Ключ:
Проверено, Крис.

12:Как узнали о нашей ролевой:

Реклама на не помню каком форуме.

13:Как вами связаться:

linphill@list.ru, лучше в ЛС.

Отредактировано Philip Richard (2013-01-09 04:32:06)